Блоги  Повесть "Радуга для друга" (глава 6)

Глава 6

Иван Савельевич частенько любил повторять одну неперевариваемую моими собачьими мозгами поговорку. Так и говорил:

- От сумы и тюрьмы, Трисон, никогда не зарекайся.

Нет, с тюрьмой боле менее ясно. Чем мой вольер от камеры отличался? А вот что за сума, я никак не мог сообразить. Но пришлось. В конце концов, познакомился я и с сумой.

Беда случилась - украли меня. Но давайте всё по порядку. Собрались мы в пятницу сходить в супермаркет. Пошли втроём – я, Сашка и Елизавета Максимовна. Не знаю, что это Шурику в голову взбрело: идти в этот проклятый магазин. Но упёрся с утра, хоть тресни. Прямо умоляет:

- Бабушка, миленькая, пожалуйста, возьми нас с Тришкой в супермаркет. Я просто похожу по залу, вспомню, как мы там с ребятами гуляли. Игрушки потрогаю, баночки всякие, возьми, бабуль…

Нашёл, где гулять. Иван Савельевич эти супермаркеты стороной обходил. Да и что хорошего в этом супермаркете? Одни полки, прилавки, витрины, народу, как селёдки в бочке. Правда, есть один приятный уголок (мы всё-таки пару раз заходили), там всякие собачьи лакомства лежат. И большие пакеты, и маленькие, еда и в банках, и в кульках. Витамины всякие. Ошейники висят, цепочки, но это для лентяев, конечно, типа того неуклюжего бульдожека, что со мной и Марго хотел познакомиться. Нам такие цепи и даром не нужны. У нас своя амуниция, специальная, мощная, добротная.

В общем, как я понял, Сашка решил свою зрячую жизнь вспомнить. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. А тут ещё вдобавок дитя и слепое. Как откажешь. На входе в магазин перед нами вырос красномордый охранник, чем-то похожий на аптекаршу-прибор, которая махала (помните?) несуществующей инструкцией. Охранник такой же твердолобый оказался.

- Извините, - говорит, - с собакой нельзя!
- Это поводырь, - поясняет Елизавета Максимовна. – С этой собакой можно.
- Ничего не знаю, - набычился охранник, - поводырь, не поводырь, с собакой нельзя.
- Да что ж это такое! – Возмущается наша бабулька. – Закон, что ли для вас не писан?
- Мне ваши законы не нужны, - отвечает охранник, - у меня есть инструкция от руководства. Всё.

Я вот не пойму. Люди, вы без инструкций вообще жить не можете?

- Миленький, - Елизавета Максимовна, видимо, пытается разжалобить этого тяжелоатлета, - да пойми же ты. Мальчик ничего не видит. Собака – это его глаза. Понимаешь?

Эх, Елизавета Максимовна, внимательно посмотри на эту рожу. Разве он что-то может понять?

- Мать, - говорит охранник, - ты хочешь, чтобы меня с работы уволили?
- Не хочу, милый, но…
- Всё, - охранник выставил вперёд ладонь, - не уговаривайте. Вон столбик, привяжите свои глаза к нему, а я присмотрю за вашей собакой.

Сам-то хоть понял, что сказал, дубина? Свои глаза привяжи. Это ж надо такое ляпнуть. «Привяжите свои глаза». Ни сесть, ни встать.

- Как вам не стыдно! – вспылила Елизавета Максимовна.
- А вы кто мальчику доводитесь? - Пропустив мимо ушей возглас отчаяния, спрашивает охранник.
- Это мой внук, - гордо отвечает старушка.
- Ну, так сами и проводите пацана. Чего вы меня тут стыдите?

Бабушка, поняв, что говорить дальше бесполезно, подвела нас с Сашкой к этому треклятому столбику и стала привязывать меня.

- Прости, Триша, прости нас, родненький. Ну, ты видишь, что творится…

Да я и не обижаюсь, бабуля, всё понимаю. Идите вы уже в свой магазин, да возвращайтесь поскорее, а то я тут на солнце в курочку-гриль превращусь.

Смотритель нашёлся. Как только Елизавета Максимовна с Шуриком исчезли в пасти этого супермаркета, охранник тут же куда-то пропал. Сижу, жмурюсь на солнышке. Припекает. И тут, взвизгнув тормозами, напротив меня останавливается синяя «пятёрка». Из автомобиля выходят два бугая и приближаются ко мне. Один, озираясь по сторонам, говорит другому:

- Братан, ты знаешь, сколько такая собака стоит?

Негодяй, думаю я, такие собаки не продаются.

- А что это у неё за красный крест? – спрашивает второй и показывает пальцем на мою эмблему.
- Так это же поводырь, для слепых, учёная собака, - отвечает первый. - Прикинь, скока на ней баблоса можно рубануть. Ну-ка открывай багажник.

Второй рванул к машине, а первый вынул нож, перерезал мой поводок и схватил меня в охапку. Я и охнуть не успел, как над моей головой захлопнулась крышка багажника. Сволочи! Что же вы делаете? Там же Сашка мой остался. Люди вы или крысы помойные? «Пятёрка» рыкнула и рванула с места. Не знаю, куда меня везут, только чувствую, что не по асфальту едем. Эх, ну почему меня не учили в школе агрессии? Схватить бы тебя, ворюга несчастный, за горло, был бы тебе и багажник, и баблос. Только нам запрещено людей кусать. Понимаете? Гавкнуть можно, а укусить нельзя. Лежу, вою от досады. Пару раз гавкнул, а что толку-то. Под ухом колонка: бум-бум-бум! Даже музыка у них какая-то идиотская.

Через полчаса остановились. Я прислушался. Слышу обрывки фраз: ДПС, сержант, удостоверение… Ага, думаю, попались голубчики! Я давай во всё горло гавкать. Слышу, сержант говорит:

- У вас там что, собака в багажнике? А ну-ка откройте.

Спасение, думаю. Наконец-то!

- Командир, да я её в ветеринарку возил, приболела что-то, - во врёт сволочь. – Ну её к бесам, ещё выскочит, будем потом ловить.
- Приоткрой, я взгляну, - требует милиционер.

Вор приоткрыл, инспектор смотрит на меня через щелочку, я скулю, гавкаю, брыкаюсь, пытаюсь привстать, головой в крышку упёрся. Присмотрись, товарищ милиционер, у меня поводок обрезан, присмотрись: шлейка есть, эмблема. Ну, посмотри внимательно! Это же ворюги! Воры! Эх, как бы я сейчас крикнул слово № 5 «помогите»!!! Но тут мой гроб снова захлопнулся.

- А зачем вы её в багажник засунули, - спрашивает милиционер.
- Ну а куда её? – смеётся ворюга. – Нагадит ещё, весь салон провоняется.

Скотина ты безмозглая, да я полсуток выдерживаю без выгула. Нас и этому в школе учат.

- А-а-а, - отвечает инспектор. – Ну ладно, счастливого пути.

Вот она - собачья жизнь. Небось, человека в багажнике увидел бы, поднял на ноги всю милицию. А тут, дескать, какая-то собака лежит. Эх, люди-люди. Одни в магазин не пустили, другие похитили, третьи проворонили. Четвёртые, чего доброго, и пришибить могут. Нет, думаю, раз о деньгах заговорили, не прикончат. Это уже лучше. Куда же они меня везут?

Минут через двадцать остановились. Слышу, дверь какая-то скрипнула. Открывается багажник, и я вижу какой-то сарай. Эти сволочи подъехали так, что мне пришлось прямо в этот сарай и прыгать. Как только я оказался на земле, машина отъехала, а дверь тут же захлопнулась. Под потолком маленькое оконце. Лучик освещает противоположный угол. Вокруг какие-то бочки, вёдра, банки из-под краски, тряпьё всякое. В общем, вольерчик не из приятных. Таких, наверное, и в японской тюрьме не сыщешь. Похитители стоят под дверью и беседуют. Они и не догадываются, что я всё понимаю.

- Куда её теперь? – спрашивает один.
- Нужно объявление дать, - говорит второй. – В газету. «Продаётся лабрадор, кобель, дрессированный, недорого». Сразу клюнут.
- А откуда ты знаешь, что он дрессированный?
- Ты чё, дурак, что ли? – рассмеялся бандит. – Это же поводырь. Они все команды понимают.
- Нужно, чтобы немного пожил здесь, на даче, пусть обвыкнется. Как ты его сейчас продавать будешь?
- Ну, пока объявление выйдет, прикормим.

Э-э, ребята, не знаете вы меня. Я своих подопечных до гробовой доски не забуду. Так что не питайте иллюзий. Ничего у вас не выйдет. Даже, если продадите, я всё равно убегу. А покупатель потом приедет и настучит вам по кумполу, как говорил Иван Савельевич. Будет вам потом баблос.

- Слушай, так у нас же ни документов на неё нет, ни родословной, - говорит один.
- Так потому и напишем, что недорого, - отвечает второй. - Скажем, что хозяин умер, так, мол, и так.
- Опасно! – говорит первый. – Её нужно в другом городе продавать, вернее, даже в другой области.
- Да не гони, - отвечает второй. – Какая другая область, пока продадим, больше бензина прокатаем. Всё будет пучком, не сомневайся…

Ушли мои супостаты.

Так, нужно обследовать эту вонючую конуру. Скоты, хоть бы воды оставили. Засунули в каземат, а о том, что мне вода нужна, не подумали. Да что вода, они даже шлейку не сняли. Сволочи! Миролюбивый я пёс, доброжелательный, ласковый, но как же я ненавижу некоторых людей. Вы уж меня извините, пожалуйста. Хотя, разве это люди? Уверен, вы и сами их людьми не назовёте. Какие это люди? Шавки… обыкновенные бездушные шавки.