Блоги  "Волчья" история

Когда случилась эта история было мне около пяти лет. Половина нашего поселка,
где был частный сектор, и бараки была расположена вблизи леса. Всего километров
пять - и ты в лесу. Мы с родителями осенью, на выходных, ходили туда по
грибы, а летом просто на пикники. Мы жили в бревенчатом бараке. В большой
двухкомнатной квартире с высокими потолками и длинным коридором, по которому
бегали и катались на велосипеде. Эту квартиру мои родители получили по предписанию
из комитета «Советских женщин», благодаря маминому письму, когда наша очередь
на жилье никак не подходила, а я уже родилась и жить в бараке, где раньше
жили заключенные, с двумя маленькими детьми уже не представлялось возможным.
Поддавшись уговорам бабушки и брата, мама написала письмо. Ее брат, улетавший
на другой день в Москву, отвез его и опустил в почтовый ящик Кремля. Письмо
было адресовано ни кому-нибудь, а самой Валентине Терешковой. Уже через
несколько дней к нам в скромную комнатку пожаловало заводское начальство
и тряся предписанием, в котором значилось: «Предоставить жилье в 24 часа»,
просило подождать неделю, и не писать больше писем ТУДА.
За нашим бараком с одной стороны была помойка, туалет (деревянный,
сколоченный, страшный - типа "МЭ" и "ЖО"), с другой, наделены участки земли
крохотные, с какими-то грядочками, а за ними - сараи. Сараи все использовали
по-разному. Во-первых, там хранились дрова и уголь, потому что нужно было
топить печку. Во-вторых, всякий хлам хозяйственный, у одного соседа стоял
там мотоцикл, один вид которого повергал мальчишек нашей улицы в неописуемый
восторг и отчасти меня тоже. Более рачительные хозяева держали там кур и
свиней.
Случилось это зимой. Мама вела нас из детского сада. Шли по короткой
дороге, тропинкой, по пустырю и мимо сараев, которые принадлежали жителям
других бараков. Моя старшая сестра Анжела бежала впереди, а я плелась за
мамой сзади. Вдруг раздался крик сестры, и она упала в снег. Потом произошло
то, чего я не ожидала: я тоже оказалась в снегу, меня толкнула мама и сама
упала сверху, накрыв своим телом. Я начала бунтовать, но она прошептала:
«Тихо!» Потом послышалось чье-то дыхание, близко-близко возле нас. Нас обнюхивали…
Мы замерли. И вдруг, этот кто-то заскулил…. Так жалобно… Потом лег возле
мамы… Мамино сердце отчаянно стучало, я это чувствовала через ее пальто
и мою шубу! Теперь трудно сказать, сколько мы так лежали. Анжела начала
плакать и звать маму. Мама пошевелилась и стала уговаривать зверя и Анжелу
одновременно: «Анжелочка, не вставай, потерпи, я сейчас к тебе приду…. А
ты уж нас пусти, пожалуйста! Мы замерзли… мы тебя не обидим… не тронешь?
Вот и хорошо…. Полежи, а мы пойдем потихонечку….» Она встала, подняла меня,
взяла на руки. И только тогда я увидела огромных размеров «собаку», которая
тоже сразу встала со снега. Мама, делая еле заметные осторожные шаги, чтобы
собака не волновалась, подошла к Анжеле, но как только Анжела начала вставать,
зверь зарычал. Сестра снова упала в снег и начала плакать, но уже громче.
Тогда мама села рядом с ней и попыталась взять на руки еще и ее. Анжела
у нас худышка, но и мама в то время была молоденькая и хрупкая… Я крепко
обняла маму, и оторвать меня не представлялось возможным. Поднять сразу
нас двоих она не смогла… Тогда я почувствовала, как мама вздрагивает… она
тихо плакала… Зверь снова заскулил…. Подошел, и лег рядом с мамой… Через
некоторое время мама потихоньку встала, потянув и Анжелу, и прижала ее к
себе так близко как только могла… мы тихонечко начали двигаться к дому…
«Собака» пошла за нами… она хромала… я видела это сверху… иногда она останавливалась
и лизала лапу… Дорога была не длинной, но казалась бесконечной…
Вот и огни нашего барака. Кажется, что и «собака» уже плетется, ожидая
конца пути. Мама прибавила шаги, вбежала в подъезд барака, таща за руку
Анжелу, и захлопнула спасительную дверь. Дрожащими руками вставила ключ
в замок и буквально упала вместе со мной и Анжелой на пол квартиры. Только
тогда я отцепилась от ее шеи. Мы были дома!
И тут случилось то, чего мы никак не ожидали: раздался вой! Это зверь
выл около подъезда. Он выл, плакал и просил помощи. Мама кинулась на кухню,
прямо из борща вытащила мосол татками мяса и, приказав нам сидеть тихо,
вышла.
В детстве дни бегут незаметно. Поэтому сколько прошло времени сказать
не могу. Но однажды, наверное, это было воскресенье, потому что был день
и ярко светило солнце, а в будни днем мы всегда были в детском саду, мама
наложила в кастрюлю кашу, которую мы не доели утром, подлила супа, накрошила
хлеба и заговорческим тоном сказала: «Пойдемте, я вам кого-то покажу».
Под ногами весело скрипел снег от мороза. Мы зашли за дом, и двинулись к
нашему сараю. Когда до него оставалось не больше пары метров мама начала
говорить: «Это я, не бойся!» Мы с сестрой переглянулись. Потом она велела
нам не приближаться к сараю близко и ждать. Она вошла в него вместе с кастрюлей.
Раздалось странное хлюпанье, похожее на то, как ест поросенок, только без
похрюкиваний. И вдруг двери сарая открылись и мама, держа за «ошейник»,
очень похожий на отцовский ремень, вывела огромную «собаку». У собаки была
забинтована лапа, но она не хромала, а скакала возле мамы, как бы приглашая
ее поиграть. Анжела опасалась, но я решилась подойти, но как только я сделала
шаг вперед, раздался рык и я увидела оскал.
Потом мама рассказала, что это был раненный молодой волк. Настоящий!
Возможно, он отбился от стаи и в поисках еды на запах кур и свиней прибежал
к нашим сараям. Но как видно «счастья» пытал еще где-то и его ранили. Почему
он поверил маме неизвестно, но она выходила его и потом я помню, как отец
подогнал машину, мама завязала пасть волку и двое мужиков втащили зверя
в кузов. Мама влезла вместе с ним в кузов, развязала пасть, сняла «ошейник»,
выпрыгнула в руки отца и машина тронулась в сторону леса… Мама плакала…
Первым вопросом мамы, по возвращении отца был: «Ну как?»
- Не волнуйся, убежал он! Только пятки засверкали!
Мама улыбнулась, достала большую глубокую тарелку, с синими цветочками,
из которой ел только отец, налила в нее украинско-сибирского борща, щедро
добавила густой сметаны, нарезала хлеба и сала и позвала отца обедать.