Блоги  Реквием

Она была в моей жизни долгих 12 лет.
Был холодный ноябрьский день, когда мы принесли её домой маленьким смешным щенком, с голым пузиком и острыми зубками.
Она радовала нас своими играми и порой сердила шкодами.
Маленькой она любила спать в тазу с грязным бельём, свернувшись клубочком на самой его вершине.
Мы смеялись когда, не доставая ещё до крышки стола даже передними лапами в прыжке, она таки ухитрилась стащить с него палку колбасы. Мы вошли в кухню уже в конце пиршества, когда от колбасы оставался жалкий огрызок, а щенок лежал на брюшке и не доставал лапками пола.
Она воровала сладкое, особенно любила шоколадные конфеты, и мы были вынуждены прятать их повыше, поскольку однажды она слопала сразу с полкило, а потом её рвало по углам.
Мы веселились, когда приучали её к выгулу, и она, с завидной регулярностью оставлявшая лужицы на линолеуме, ходила по снегу, поджимала лапки, просилась на руки и терпела – в 2 раза дольше, чем обычно. Мы приносили ее домой, и в ту же секунду по полу разливалась теплая лужица. Ситуация разрешилась, когда нам попалась свежеоставленная другой собакой лужа – напряженное принюхивание и долгожданное журчание. После этого стало легко и просто.
Она любила носиться за палкой – хоть в воде, хоть по земле. Любимой игрой было прыгать с рычанием на подвешенную палку. Она могла это делать до изнеможения и хлопьев пены на довольной морде.
Мячик, тяжёлый чёрный резиновый мячик с какой-то железкой в середине – любимая игрушка, даже будучи уже в далеко не щенячьем возрасте, она с удовольствием носилась за ним по квартире.
Когда у нас появился младший сын, она пыталась навязать ему свое видение иерархии выросшей стаи, но быстро приняла наши условия. С более младшей дочкой за первенство она уже не боролась.
Она любила лежать под ногами. Особенно радовало, когда она незаметно укладывалась сзади. Взрослым обычно как-то удавалось устоять на ногах, а дети не раз в такой ситуации не удерживались на непослушных ещё ножках и плюхались на нее с размаху. Она вздыхала и отходила в сторонку.
Когда дети садились кушать, она ложилась рядом. Все вывалившееся из неловких ребячьих рук тут же сметалось розовым длинным языком. Можно было даже не убираться, так что нередко мы звали её пылесосом.
Она верой и правдой охраняла квартиру. Она быстро научилась различать соседей и никогда не лаяла, когда они приходили домой. Зато никто посторонний не мог появиться на площадке без предостерегающего лая. А однажды, когда сын забыл ключи в замке и их тут же утащили, она подняла нас лаем среди ночи, муж выскочил следом за ней на лестничную клетку и услышал только удаляющийся топот.
Она мастерски объедала спелые ягоды малины со свисающих веток. Она с одинаковым удовольствием хрустела свежим огурцом и спелым яблоком.
У входной двери меня неизменно встречало её радостное повизгивание, она прыгала, припадала на передние лапы, била меня хвостом. А потом она перестала бежать к двери к моему приходу, и мы поняли – стареет, уже не слышит шагов. Глухота постепенно прогрессировала и через пару лет она уже почти не слышала.
Она жила рядом с нами 11 лет. Потом мы были вынуждены переехать в другой город, почти за 1,5 тысячи километров, мотаться по съёмным квартирам, а её оставить маме. Маму она знала и любила, ей там было вольготно и сытно, но всё же она тяжело переживала разлуку. Мы тоже переживали, но сделать ничего не могли, брать её было некуда. Со временем она нас простила, но было заметно, как она привязалась к маме. Через год квартирный вопрос решился, но мы решили оставить все как есть, жалко было старушку таскать по поездам и круто менять ее жизнь, боялись, что не переживёт переезда.
Сначала мы с мамой говорили о ней каждый день, потом стали реже, но я знала, что ей там хорошо и сытно, что её там любят и не обидят.
А вчера утром мне вдруг безумно захотелось узнать, как она там, и как назло на телефоне не было денег, и позвонить я не могла. В обед позвонила мама. Оказывается, именно в тот момент моя собака умирала. Её не стало ровно часом позже. Как я это почувствовала? Не знаю. Прошли сутки, а я все так же плачу, вспомнив о ней.
Я не сказала детям и не знаю, надо ли.
Я понимаю, что она была уже старая. Но мне всё равно больно.
12.12.12. Красивая дата. Ужасный день.